На канале НТВ выходит второй сезон сериала «Первый отдел», рассказывающего о буднях сотрудников Следственного комитета России. В новых сериях стражи порядка вновь будут расследовать самые опасные и запутанные преступления.
Юрий Брагин (Иван Колесников), входящий в состав сразу трех следственных групп в Москве, — снова на передовой. На этот раз ему начинают поступать угрозы, а потом и вовсе совершают покушение на его жизнь. В итоге Юрия переводят в другое подразделение, и он возвращается в Санкт-Петербург.
Во время работы над ролью Иван Колесников познакомился со следователем, который, так же, как и его герой, всегда рвется в бой: выезжает на место преступления, ищет важные улики, занимается бумажной работой.
Об этом актер рассказал в интервью проекту «Загугли звезду» Teleprogramma.pro. А еще — об отношениях с фигуристкой Татьяной Тотьмяниной, посиделках со Станиславом Говорухиным и о том, за что попал в Тверское УВД.
– Иван, давайте начнем нашу беседу с воспоминаний о вашем раннем детстве…
– По профессии я актер театра и кино. Я родом из Москвы, собственно говоря, москвич в пятом поколении. Родился в центре столицы, в районе метро «Белорусская» и всю жизнь там живу.
Мое детство, как и детство многих людей, которые родились в 80–е годы и вообще в то время, проходило чудесно, потому что я провел его на улице. Много гулял, наслаждался жизнью, общался с друзьями.
У нас была небольшая круговая квартирка площадью 36 метров, в Большом грузинском переулке, дом 5, квартира 8. Там все время собирались друзья родителей, постоянно происходили какие–то квартирники, гулянки, исполнялись песни под гитару. И все это я безумно обожал и обожаю до сих пор. Потом мы переехали на Трифоновскую, где я теперь живу с семьей.
Когда я был маленький, мы с братом ходили кататься на коньках на Патрики (Патриаршие пруды – прим. ред). Прямо надевали дома коньки и шли в них пешком, потому что до места было относительно недалеко.
Там же, напротив театра на Малой Бронной, находилась моя вторая школа номер 243, где я учился.
В общем–то, мое детство было шикарным и у меня нет плохих воспоминаний, учитывая тот факт, что мы жили очень бедно.
– Расскажите, пожалуйста, о своих родителях…
– Мама – Мария Колесникова (в девичестве – Великанова) – художник-модельер, который создает свою одежду – женскую, очень красивую, из бархата с бисерной вышивкой. Мама – самоучка, она не окончила никакой институт – просто безумно талантливая и с невероятным чувством вкуса к цвету и ко всему остальному.
Мой папа, Сергей Колесников – актер, отчасти именно поэтому я и сам стал артистом.
С 12 лет папа взял меня с собой, во МХАТ, где шел спектакль под названием «Плач в пригоршню». Там был нужен молодой пацан, который бы играл первый акт. В принципе это была моя первая главная роль. Первый акт играл я, а второй, когда уже мой герой вырос и вернулся из Америки в свою деревню, – Боря Щербаков.
Очень хороший, добрый прекрасный спектакль с песнями. Вот там–то я и постигал азы актерского мастерства, там проходило мое становление. Конечно, я и до этого играл в куче спектаклей: бегал в массовке, и меня это веселило. Но тут я изучил все грани актерской профессии.
В общем, мои родители – прекрасные, чудесные люди, которых я обожаю. И у меня с ними замечательные отношения.
– Вас воспитывали в строгости?
– Никогда. Я и сам не воспитываю своих детей в строгости. Политика папы заключалась в том, что надо показывать ребенку собственный путь. Строгость не выходила за рамки разумного.
Например, когда меня первый раз поймали с сигаретой, конечно, со мной провели долгую беседу о вреде курения. Но потом приши к выводу, что так как в нашей семье все курят: и родители, и бабушка с дедушкой, то было бы глупо ругать за это меня и брата.
Нас никогда не пароли ремнем, розгами, не ставили в угол на колени, на фасоль. Нет, нет, нет такого не было. У нас с родителями всегда складывались хорошие отношения. Но строгость заключалась в том, что надо читать книжки, потому что надо образовываться, в то время как мы с братом просто любили гулять и ничего не делать. В этом, наверное, да, но в общем и целом – нет. Мы с родителями всегда жили полюбовно.
– Почему вы сказали, что ваше детство было бедным?
– Хотя многие так не считали, поскольку верили в стереотипы… Если папа – актер, значит, мы должны быть богатыми, но нет. Мы жили совсем скромно. Квартиру на Трифоновской получили благодаря дедушке по маминой линии, а одежду нам присылали наши друзья из Америки. Потому что не было работы, было такое время в 90–е годы.
Просто кто–то мог найти себя, порой помириться с совестью и делать какие–то не совсем хорошие вещи, а кто– то не мог. Но мои родители находили способы зарабатывать деньги. Допустим, моя мама всю жизнь шьет. И в тяжелые годы она шила для частных клиентов шубы.
Раньше было такое пиво, (оно и сейчас есть) под названием «Корона экстра», и мой папа был ведущим этого «Корона экстра». В театре всегда платили мало, да и с тех пор мало что изменилось. Кино тогда было поставлено на паузу, в глобальном смысле этого слова. В общем, в 90–е годы искусство никому не было нужно. И люди перестали платить за это деньги. Но все эти тяжелые обстоятельства не мешали нам быть счастливыми.
– Вы снимались в «Ералаше»? Так говорит Википедия…
– Да Боже, Боже, не было такого. Я не снимался в «Ералаше» никогда. Ни в каком выпуске. Хотя все почем–то считают, что я принимал в нем участие.
– А с Борисом Грачевским были знакомы?
– Да, мы много ездили по фестивалям, так же, как и он часто ездил. Но он никогда не звал меня в «Ералаш».
– Как вы учились в школе?
– Отвратительно. Если бы не то, что однажды летом мой папа заставил меня на крыше нашего дома в деревне под названием «Жари», выучить первую главу «Евгения Онегина» Александра Сергеевича Пушкина, я был бы колышником.
Но так как я выучил его таки благодаря папе, то все праздники в школе я читал «Евгения Онегина» и вообще развлекал одноклассников и учителей, как мог. За это мне ставили тройбаны, поэтому у меня, как мне кажется, и есть аттестат. А вообще, учился я очень плохо. И кстати, поменял очень много школ из–за того, что я левша…
– Это как?
– А в то время, когда я пошел в школу, там еще переучивали писать слева направо. Но моя мама все время отказывалась от такой услуги, за что я очень ей благодарен. Поэтому я учился сначала на Белорусской, в 127–й школе, потом меня перевели в Церковно-приходскую школу, которая находилась у черта на куличиках. И когда пришла зима, мама поняла, что просто не сможет меня туда водить, потому что на такую поездку тратилось полдня.
Потом я учился в школе номер 243, затем еще какое-то недолгое время еще в одной школе, а потом уже перешел в 247-ю под названием Московский классический лицей. Это моя последняя школа, а аттестат мы получали в Царскосельском лицее, где и Александр Сергеевич Пушкин. Так вот, в этом Московском классическом лицее нас ни черта ничему не учили, а мы только постоянно ходили в походы.
У меня даже есть разряд по скалолазанию какой-то самый первый, потому что мы ходили и на Кавказ, и в Новороссийск, и в какие–то пещеры, и на Бородино, в общем, короче говоря, много куда. Но учили там хреновенько, поэтому я не знаю математику, химию, геометрию. А любил я географию, историю, литературу и прочие гуманитарные дисциплины.
И получается, как раз в двухтысячном году, когда надо было поступать в театральный институт, в чем не было никаких сомнений, естественным образом я отправился поступать в школу–студию МХАТ, потому что я там работал в то время. И во МХАТе я сразу понял, что ко мне предвзятое отношения. Мне будут пенять на то, что я сын Сергея Колесникова и поступал по блату.
Поэтому после первого тура я понял, что не буду поступать в школу–студию МХАТ и пошел в Щепкинское училище. Пришел туда и после первого тура мне сказали, что меня берут без экзаменов, если я больше никуда не буду поступать.
А еще, Нелли Андреевна Ильина, бабушка моего близкого друга, царствие ей небесное, педагог по речи, подошла ко мне и сказала: «Ваня, у нас в институте бесплатные талоны на обед». Тогда это было большой редкостью. И я сказал, ну раз так как, то конечно. И все – я остался в Щепке и прекрасно там учился.
Хотя провалил первый курс, потому что в то время я был безудержно влюблен. И так же, как и мои однокурсники, с которыми мы жили в общежитии и вовсю гуляли там, ничего не делал. Поэтому после первого курса мне грозило отчисление.
Но я пришел в кабинет к нашему худруку Виктору Ивановичу Коршунову, в Малый театр, и клятвенно пообещал ему, что со второго курса буду учиться. На удивление он мне поверил, меня оставили, и я уже был весь в работе. Это были прекрасные, чудесные, невероятные, незабываемые годы жизни. В театральном институте, по своей насыщенности, год идет за два. И это прекрасно.
– Расскажите, пожалуйста, о своей любви в институте
– На первом курсе, когда я попал в театральный институт, я влюбился в старшекурсницу с другого курса и страдал, плакал, убивался. Потом она меня бросила, и летом я поехал с друзьями, со своими однокурсниками, в Крым, в Судак, где провел огромную часть своего детства. И там я, собственно говоря, забыл о своих проблемах, переживаниях.
И уже, попав на второй курс, я познакомился со своей женой, которая была на курс младше меня, с Борисо–Ивановского курса. И все. С тех пор моя жизнь изменилась кардинально.
– Какие фильмы со своим участием вы могли бы порекомендовать зрителям?
– Вообще, я очень самокритичный человек, поэтому это будет достаточно тяжело. Но фильм, который я бы назвал главным в своей фильмографии, – это «Конец прекрасной эпохи», снятый Станиславом Сергеевичем Говорухиным.
Его надо посмотреть просто потому, что это хороший, человечный фильм с обилием юмора. Это черно–белая картина, снятая по книге Сергея Довлатова «Компромисс», действительно стоит зрительского внимания. Да и сам Довлатов близок мне и как писатель, и как человек. Ну и потом, это просто мое.
Это кино случилось на стыке в моей жизни: в 30 лет. Тогда я даже опустил руки, поскольку в тот период снимался только в сериалах. 10 лет назад сериалы, насчитывающие по 90–250 серий, не отличались особым качеством. Это была такая тягомотина и рутина, в которой легко можно было увязнуть. И вот на стыке моего понимания того, что, наверное, сериалы это и есть мой предел, я был утвержден в это прекрасное кино к Говорухину, что в принципе поменяло мою жизнь.
Ну конечно, «Движение вверх», потому что мне по–настоящему нравится этот фильм. Потому что он получился ни про одного, какого–то человека, а про целую команду. Это были невероятно красивые съемки. Поскольку речь в картине идет о баскетболе, в ней сыграли преимущественно мужики. Это была такая казарма, в хорошем смысле этого слова. Круто вспоминать, очень многие из этой съемочной команды остались друзьями, до сих пор дружим, и это здорово.
– А сериалы?
– Мне нравится сериал «Первый отдел». В принципе у меня есть к нему небольшие претензии, но с точки зрения того, что там не так много кровищи, и он все–таки больше про стратегию, про то, как надо продумать, как раскрыть убийство, это – интересно. Я его даже посмотрел, несмотря на то, что это мой проект. К тому же там собралась нереальная команда.
Вы знаете, в кино вообще самое важное – это партнер. Так же как и на сцене – без партнера ничего не получится. А здесь сложилась классная команда, тут все партнеры и режиссер Денис Нейманд и Женька Кордунский – оператор и, конечно же, Сережа Жарков, с которым мы стали просто ближайшими друзьями за очень короткое время, потому что подошли по характерам.
Наверное, я бы еще назвал «Анну Каренину», поскольку это очень красивый сериал. Здорово, что там есть хорошая режиссерская находка Карена Георгиевича Шахназарова, что он скомпилировал немножко, это не чистая Анна Каренина Толстого. Здорово, что прекрасный оператор снял этот сериал без единого светового прибора и поэтому он имеет особую глубину и картинку. Очень хорошие партнеры, конечно, и Максим Матвеев, и Лиза Боярская прекрасные.
Также я бы включил в этот список военный сериал «Ни шагу назад 2», между прочим, я редко снимаюсь в военном кино. В итоге получилась хорошая, очень добрая работа. «Совсем чужие» получились тоже, неплохой сериал всего на четыре серии.
Ну, есть и исторические сериалы типа «Годунов», «Софья», «Крылья империи» режиссера Сергея Копылова. Если говорить о последнем, то у Сергея получился хороший и красивый проект про революцию, когда брат шел на брата.
Есть еще сериал «Опасные каникулы», где у меня совершенно небольшая роль, но я долго его ждал. Там, в главной роли, снялась моя старшая дочь, когда была совсем мелкой. Получился очень хороший детский фильм без пошлости, который мне очень нравится.
Есть еще сериал «Союз спасения» по мотивам одноименного фильма, который пока не вышел. Вот его я бы тоже отметил.
– Давайте рассмотрим еще один запрос – «Иван Колесников – театр»…
– Нет! Потому что я не работаю в театре, у меня есть один только один антрепризный спектакль, называется «Любовь и прочее, прочее вранье», но это название уже переделано. Вообще, это советская пьеса, которую мы играем совместно с Юлией Меньшовой и Василием Кортуковым.
Очень хорошая, простая пьеса про семейные отношения, когда тебе за 40, как справиться с этим и сделать так, чтобы не развалилась семья. Доступная, легкая, прекрасная история. Вот это единственное, что я пока играю. Правда, сейчас я репетирую еще один спектакль, но из–за того, что сейчас происходит, пока непонятно, будет ли он вообще или нет.
– Почему же тогда сказали: «Театр… Нет»?
– А я работал в четырех театрах. Когда выпустился из театрального института, попал в театр Российской армии, там я проходил службу, и там же работал. Затем устроился в театр имени Моссовета, к Павлу Васильевичу Хомскому. По–моему, там я отработал порядка четырех лет.
После этого я пошел в театр имени Маяковского, где также трудился около четырех лет, может быть, чуть больше. Ну и естественно, когда учился в театральном институте, я параллельно работал во МХАТе и играл в своем самом любимом спектакле «Вечность и еще один день» по Милораду Павичу. Это такая притча про любовь, где главные роли исполняют Даша Мороз и я. В этом спектакле все было прекрасно: и музыка, и сценография, и драматургия.
– Почему ушли оттуда?
– У меня рано появились дети. В театре всегда очень мало платили и поэтому, как только возникали какие–то съемки, считали, что ты либо снимаешься, либо тебя как театрального артиста никуда не отпускали. А я уже тогда понимал, что не могу позволить себе заниматься только искусством, чтобы моя семья голодала или сильно нуждалась, и поэтому я всегда выбирал съемки. И когда это совпадало, то хорошо, если у меня получалось, а когда сроки не совпадали, я просто уходил из театра.
То же самое случилось и когда я ушел из театра Маяковского. Это был последний коллектив, в котором я работал. Тогда вместе с Иосифом Хейфецем мы выпускали спектакль «Не все коту Масленица». И вот, когда я уже знал весь текст, и в общем, мы уже все развели, меня утвердили в сериал «Институт благородных девиц».
Я пошел к Арцибашеву (Сергей Арцибашев – худрук театра Маяковского в 2002–2011 годах – прим. ред), все объяснил ему и сказал, что мне надо идти сниматься. В этом сериале было много серий, и я понимал, что это будет хорошая финансовая поддержка. На что он сказал «Нет!».
И даже Хейфиц к нему ходил, говорил, что вот Ваня уже все выучил, уже все отрепетировали, без проблем, пусть идет, снимается, будем репетировать вечером, но он был непреклонен, говорил: «Нет!» И все, я ушел, поэтому с театрами не сложилось.
– Давайте поговорим о фильме «Конец прекрасной эпохи», где вы сыграли прототипа Сергея Довлатова…
– Он снимался в 2014 году. Тогда я вернулся с других съемок, в тяжелом душевном состоянии. И мне кажется, это очень помогло в подготовке к роли, потому что, по моему мнению, Сережа Довлатов всегда являлся наблюдателем. У него всегда было тяжело на душе, он понимал и описывал это в книгах, всегда высмеивал все, что происходит вокруг, делая акцент на том, какая это огромная бездарность и клоунада. И мысленно я начал приходить к тем же выводам.
А так как у меня хорошее чувство юмора, и хороший такой, стабильный, сбалансированный сарказм ко всему происходящему в мире, то мне кажется, что мне не особо нужно было готовиться. И потом, я люблю выпивать, так же, как и Сергей Довлатов. Я очень много курю и ценю домашние посиделки, и вообще посиделки в принципе, очень люблю и то время. Поэтому, как я готовился?
Однажды я пришел на один день рождения, уже совсем смеркалось, мы были выпивши, вели какие–то разговоры.
И тут раздается звонок и меня зовут на пробы к Говорухину Станиславу Сергеевичу. Конечно, я отвечаю: «С удовольствием, но я уже подшофе», а пробы у меня были назначены на восемь утра на Мосфильме, и, естественно, я продолжил выпивать.
А когда я проснулся с утра и приехал к Станиславу Сергеевичу Говорухину, то от меня был такой штык, что его нельзя было сдержать. Мне кажется можно было зажигалку поднести и загорелась бы все. И когда незадолго до проб мы со Станиславом Сергеевичем сели в комнате, он мне задал два вопроса. Один из них: «Ты выпиваешь?»Тут я понял, что врать бессмысленно, потому что было понятно, что да. Я говорю: «Да, выпиваю», а он продолжает: «Куришь?» Я отвечаю: « Курю», и он вдруг говорит: «Ну пойдем пробоваться тогда».
И все, меня практически сразу утвердили. Наверное, он увидел вот это вот состояние человека, которому плохо и больно от жизни, потому что что–то произошло. Мне кажется, это и сыграло в мою пользу. Потом мы много разговаривали, и Станислав Сергеевич всегда просил меня только не играть Довлатова, это не он, а другой человек, поэтому…
И потом, там собралась замечательная компания. Эти люди того времени, но они совсем другие. У Говорухина же была постоянная команда. Например, с Екатериной Павловна Маскиной, он работал еще с юности, еще со времен фильма «Вертикаль», то же самое можно сказать и о художнике по костюмам Гидулянове. В общем, все там уже настолько друг друга знают, что эта семья. И я безумно благодарен судьбе то, что я тоже попал туда, потому что эти прекрасные люди стали и моей семьей тоже. А после съемок этой картины я практически все время проводил на Мосфильме.
А мы со Станиславом Сергеевичем обязательно выпивали по рюмке водки, мы до сих пор встречаемся и видимся с Катей Маскиной, и выпиваем, и болтаем – это поразительные люди. Тем более что работа Станислава Говорухина «Конец прекрасной эпохи» – это просто его время. И он точно знал, что делать, и, по–моему, у него это получилось. Поэтому какой–то особой подготовки не было. Ведь там все было сделано внутри проекта, внутри этого фильма.
Когда мы в Таллине снимали фильм, в свободные после съемок вечера мы всей группой обязательно садились выпивать в каком–нибудь кафе. И Станислав Сергеевич все время, так или иначе рассказывал, выводил наши разговоры на темы того времени, жизни самого Довлатова. Поэтому подготовка шла внутри. Но никаких конкретных книг я не читал. Ну хотя, я перечитал всего Довлатова, но я имею ввиду, что это не было подготовкой.
Иван Колесников в фильме «Союз спасения»
Иван Колесников в фильме «Союз спасения»
– Еще один яркий проект с вашим участием – это фильм «Союз спасения». А смотрели ли вы картину «Звезда пленительного счастья» до начала своих съемок?
– Я уже достаточно взрослый человек, поэтому смотрел эту картину задолго до съемочного периода. Это хороший фильм с прекрасным составом артистов, я люблю «Звезду пленительного счастья». Но это совершенно разные истории. И чтобы сыграть в «Союзе спасения», не обязательно было смотреть советскую ленту. «Звезда пленительного счастья» – это в большей степени художественный фильм, чем «Союз спасения».
– Какое у вас отношение к своему персонажу – царю Николаю первому?
– Давайте возьмем тот период, когда он взошел на престол, отраженный в нашем фильме. Если учитывать этот фактор, то я отношусь к нему очень положительно. Потому что, насколько я знаю, обстоятельства того времени, у Николая не оставалось другого выбора, как начать стрелять из пушек. Просто его не существовало. За ним даже была не Россия, потому что в тот момент он не думал о том, что взойдет на престол. За Николаем первым были его жена и дети.
А если учесть, что ему писали письма с угрозами убить его семью, вырезать буквально всех, то он поступил правильно.
А то, что началось потом, – это уже другое. Потом уже были страхи, фобии, Николай Палкин (прозвище, данное царю, Герценом – прим. ред), потом уже полиция, которую он ввел и так далее, и, конечно же, те грандиозные реформы, которые Николай первый хотел осуществить. Он ведь действительно хотел быть реформатором.
И у него уже были в голове задумки, но после того, что случилось, конечно, никаких реформ в его голове уже не могло быть. Так что в этот период его правления я к нему отношусь исключительно положительно. И, конечно, с жалостью, потому что ему пришлось взойти на престол, в первый же день правления Россией именно в такое ужасное время.
– Присутствовала ли на съемках мистика?
– Присутствовал адский холод. Мы снимали сцену на Сенатской площади, на которую отводилось три съемочных дня. И по великому совпадению, как это всегда бывает в кино, это были три самых холодных зимних дня. На улице стояло минус двадцать семь – двадцать восемь градусов, а так как наши костюмы были пошиты специально по нашим меркам, то мы даже толком не могли поддеть туда утепление.
К тому же вагончики стояли очень далеко, потому что Сенатскую площадь полностью перекрыли, и нельзя было подогнать вагончики, чтобы мы грелись. Актер, сыгравший солдата в массовых сценах, упал от холода, и его увезли в больницу. От мороза на землю повалилась и лошадь.
В какой–то момент актеры просто не могли говорить, потому что замерзала челюсть. Это было очень тяжело, но круто. Мне понравилось. Когда ты себя в чем–то ломаешь и не сдаешься, это очень здорово сказывается на последующей жизни.
– Давайте поговорим о новом сезоне сериала «Первый отдел». Каких сюрпризов ждать зрителям?
– Ну, если я вам буду рассказывать о сюжетных поворотах, это будет неинтересно. Это конфиденциальная информация Следственного комитета. Нет, я не могу рассказать о поворотах, я могу только сказать, что он стал интереснее. Дело в том, что в первом сезоне «Первого отдела» все было бы хорошо, если бы не один недостаток.
Там совершенно не были раскрыты герои, с точки зрения семьи, отношений, проблем между супругами, друзьями. В новом сезоне ситуация исправилась. Тут намного больше раскрылись персонажи и их отношения вне работы, появилось много юмора, что мне тоже очень нравится.
Стали интереснее погони, например, погоня на катерах. А еще мы бегали по каким–то складам. Мы специально ездили в Псков, в Ульянов и другие города. Ну и потом просто истории стали более витиеватыми, что тоже прикольно, а поэтому мне кажется, что второй сезон будет еще интереснее.
– Какие отзывы вы получали о сериале чаще всего?
– Вы знаете, только хорошие. Все совпало так, что я и мой партнёр Сережа Жарков были утверждены в этот проект без проб. Ведь как обычно происходит в кино? Ты приходишь и пробуешься, берешь какую–то сцену, приглашается партнер, и вы пробуетесь на совпадение, совпадете вы или нет. Подходите друг другу по росту или по другим параметрам, особенно когда это главные герои. А тут мы были утверждены совершенно без проб.
И в первый же день, когда мы встретились на площадке и я, и Сережа, и съемочная группа, в первую очередь, Денис Нейманд, то поняли, что у нас с ним полное совпадение. По всем параметрам. Начиная от роста и заканчивая чувством юмора. И это сыграло свою роль, поэтому все запросы и письма, которые приходят ко мне, говорят о том, какой у нас с Серегой прикольный тандем, что за ним интересно наблюдать. Я думаю, что это вообще сработало очень хорошо на весь проект.
А еще есть интересная история, как я готовился к съемкам этого сериала. Некоторые пишут, что таких следователей, как мой Брагин, не бывает. И они, наверное, совершенно правы, потому что у нас все–таки компиляция. Следователи вообще не бегают, не стреляют. (Ну, я в кино тоже не особо стреляю). Но, по крайней мере, не так часто выезжают на выезды, когда что–то случается, к трупам и так далее. Не так въедаются в дела, все–таки в основном они сидят с бумагами, работают с уликами и так далее.
А мой же персонаж докапывается до всего лично. Но я думаю, что все–таки такие исследователи есть. По крайней мере, когда я готовился к «Первому отделу» первого сезона, я ездил в Следственный комитет Москвы специально, чтобы смотреть, как они работают. И познакомился с таким следователем, который выезжает на все выезды, который вкапывается, доводит дело до конца и при этом занимается и бумажной работой. Поэтому такие люди все–таки есть.
– Вы играете как раз тот редкий вид следователя?
– Точно, именно, редкий вид следователя вперемешку с Шерлоком Холмсом.
– Бывают сложные съемочные дни?
– Конечно, практически на каждой съемке. Но для меня, например, главная сложность заключается в том, что следователь – то очень специфическая профессия, которая требует от тебя знания определенного лексикона. Чтоб вы понимали, например, запомнить наизусть любую статью это просто невозможно. Это практически нереально, потому что там нет точек и запятых, и ты не понимаешь вообще, о чем она, эта статья.
Например, мне нужно было выучить 40–ую статью УК РФ. И когда я начал зачитывать ее, то понял, что вообще ничего не могу запомнить. Потому что вообще не понимаю, о чем идет речь. В итоге я позвонил своему следователю, который меня консультируют, и сказал ему: «Слушай, вот есть такая статья 40 УК РФ. Это она вообще о чем?» А он говорит: «40 статья УК РФ? Сейчас, подожди». Полез куда–то в Уголовный кодекс, нашел эту статью и когда первый раз прочитал ее, сам не понял о чем она. А ведь он сам следователь со стажем.
И потом выяснилось, что суть статьи совсем проста, если изложить ее человеческим языком. Когда у нас есть сцены в Следственном комитете, это значит, мой персонаж Юрий Иванович Брагин будет говорить кучу текста, упоминая и статьи. И это очень тяжело.
А когда по сюжету проходит какие– то задержания, мне нужно говорить официальный текст типа: «Я старший следователь по особо важным делам старшего следственного управления Следственного комитета по Санкт Петербургу». И этот текст должен отскакивать от зубов. А мозг, обычных людей не воспринимает это.
Случались и сложности на съемках. Например, нам с Серегой приходилось плавать, после чего мы бегали мокрые. По сюжету происходит погоня, и мы все бежим, бросаемся в болото.
А как вы понимаете, это все же делается не с первого дубля, поэтому это надо было делать постоянно. Но это стандартная актерская работа. Но погони в сериале о Следственном комитете – это нормально.
Иван Колесников и Сергей Жарков в сериале «Первый отдел»
Иван Колесников и Сергей Жарков в сериале «Первый отдел»
–А с Сергеем Жарковым вы друзья?
– Да, конечно, мы дружим, встречаемся в Москве. Сейчас он в Питере на съемках, и я ездил к нему, когда просто решил отдохнуть. Также я дружу и с Денисом Неймандом, режиссером этого проекта.
– Вы снялись в фильме «Любовь без размера», по сюжету которого главная героиня стремится увеличить себе грудь. Как вы относитесь к пластическим операциям?
–Мне кажется, это будет стандартный ответ. Я отношусь к ним нормально, если это того требует, например, ты попал в аварию. Но в принципе, если у тебя нормальные губы, но тебе надо их накачать или у тебя красивый, не кривой, не прилепленный к щеке нос, но ты непременно хочешь его уменьшить, то я, конечно против. Просто я не знаю, зачем идти на такие косметические эксперименты.
По поводу увеличения груди то же самое. Я не понимаю, зачем это нужно, ну, если у женщины уж совсем маленькая грудь, но, наверное, можно. Но если все в порядке, то я вообще не знаю, зачем что–то трогать. Естественная красота – она самая лучшая. Я за операции, но только в том случае, если что–то пошло не так.
К тому же если у тебя, например, подкачанные губы, всегда виден диссонанс, это бросается в глаза. Поэтому я не вижу смысла в таких изменениях.
– Как складывались ваши отношения с исполнительницей главной роли Светланой Ходченковой?
– Прекрасно, но мы со Светой дружим, встречались и не в рабочей атмосфере, нередко сидели вместе с общими друзьями. Она прекрасный человек, с которым есть, о чем поболтать. Мы вместе снимались и в «Конце прекрасной эпохи».
А познакомились еще с института. Она училась в Щуке, я – в Щепке. Поэтому мы давно друг друга знаем, с ней комфортно и на съемочной площадке, и вне рабочей атмосферы.
– Как вы решились принять участие в «Ледниковом периоде»?
– Даже не знаю. В прошлом году я отказался, потому что, честно говоря, испугался. А в этом году я почему–то подумал, что надо пойти и перебороть себя. Я вообще люблю перебарывать себя, в принципе. И мало того, когда на первых пяти репетициях я упал и сломал себе лицо, подглазную дугу, и мне сделали операцию, я понял, что теперь надо точно идти.
– А когда вы в последний раз катались на коньках?
– В 13 лет на Патриарших прудах как раз. На коньках я никогда не катался и даже зимой с детьми, потому что у меня больная левая нога, я хожу со специальными стельками. Но тут, как я уже говорил, я решил испытать себя. И оказалось, что это очень круто.
Хотя в какой–то момент мне было предельно тяжело, потому что тренировки занимали по четыре часа. Я похудел килограмм на 10, наверное, может быть 7, но у меня была чудесная партнерша Таня Тотьмянина, легкая и веселая. Мы с ней сошлись и характерами, и отношением к жизни, к работе.
С ней было очень легко и каким–то невероятным образом мы даже заняли второе место. Поэтому это очень крутой эксперимент, учитывая тот факт, что я просто анти–спортсмен, я терпеть не могу спорт. Но в этот момент ты просто доказываешь сам себе, что ты все–таки можешь. Не нужно любить спорт, не нужно изнурять себя тренировками, даже больше – я никогда не буду кататься на коньках, но, по крайней мере, я точно знаю, что я могу.
– Вы ожидали, что займете призовое место?
– Нет, вообще, я очень азартный человек, но при этом всю жизнь избирал позицию «я азартный для себя». Когда передо мной ставят условия, что я должен победить, то я перестаю быть таковым. Мне интересно победить только себя, поэтому я ни в коем случае не мог и думать о «серебряной медали». Моими соперниками были прекрасные Федя Федотов, Кирилл Зайцев, Макар Запорожский, Даня Милохин, которые действительно здорово катаются на коньках.
Мне кажется, что мы получили второе место еще и за собственное развитие, за стремление к совершенству. Мне действительно было к чему стремиться, потому что я откатал первый танец так, как будто я какой–то деревянный Урфин Джус, сломанный олень.
Да, я просто осознавал, что со стороны это выглядит ужасно и потом постепенно, с каждой новой тренировкой, каждый раз перебарывая себя, я понимал, что становится лучше, лучше, лучше. И это оценивали. Но о втором месте я, конечно, не думал.
– Какой из номеров дался вам тяжелее всего?
– Пожалуй, на песню My way из фильма «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?». Тогда мы сначала бегали по кругу тяжелый марафон. Но мне этот номер очень нравился. Но, наверное, еще и катание под песню из фильма «Мастер и Маргарита».
– Как складывались ваши отношения с Татьяной Тотьмяниной?
– Изначально я вообще думал, что катаюсь с Таней Волосожар, поскольку не знал, как выглядят спортсмены. И когда я познакомился с Таней Тотьмяниной, то думал, что она Волосожар. А потом я понял, что Таня выбирала между Федей и мной.
И надо отдать должное, конечно, Тане, спасибо ей огромное, что она выбрала меня. Говорят, что с Таней Тотьмяниной тяжело сходиться, у нее тяжелый характер. Она достаточно закрытый человек, но мы с ней сразу как–то поняли друг друга и с точки зрения чувства юмора, которое очень важно для меня, и с точки зрения человеческих проявлений. И сразу стало понятно, что у нас сложатся хорошие взаимоотношения.
– Не ревновала ли ваша жена к Татьяне?
– Ну, естественно, и это нормально. Я не знаю более тактильного вида спорта, чем фигурное катание. Потому что фигуристы всегда держатся за руки, так или иначе трогают друг друга и проявляют свою страсть. Было, конечно, куда без этого? Но я все–таки артист, я еще и целуюсь в кадре, поэтому моя жена относится ко всему с большим пониманием.
– Значит приревновала, но не сильно?
– Ну, в рамках разумного. В рамках того, что ничего не сказала, но иногда же для этого необязательно что–то говорить, это и так понятно. Все видно по настроению. Я же вам говорю, что у нас профессия такая. Поэтому жены актеров – они вообще отдельные женщины.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее о своей жене…
– Да, мы познакомились в театральном институте, она училась на год младше меня. Мы были знакомы ровно четыре месяца, и потом я сделал Лине предложение. И, собственно говоря, 5 февраля исполнилось уже 20 лет, как с перипетиями, радостями и сложностями, но мы вместе.
Лина – художник, окончила школу–студию МХАТ. Безумно любит учиться, чего я не понимаю в принципе. Жена учится постоянно. У нас трое детей, и, конечно, Слава богу, она успевает и учиться, и работать, и ухаживать за девочками и мной.
– А ваша жена – художник или художник по костюмам?
– В дипломе у нее написано «художник по костюмам театра и кино», но в кино Лина работала как художник. Сейчас она занимается немножко другим. Лина – скорее, художник–дизайнер.
– За вашей спиной есть ее работы?
– Нет, ничего нет, потому что у нас в доме трое детей, и для того, чтобы спокойно записывать с вами интервью, я ушел в родительскую квартиру. Мы живем рядом друг с другом. А место, где я сейчас сижу, – это кухня.
– Расскажите, пожалуйста, о своих детях…
– Старшую дочку зовут Евдокия, 23 марта ей исполнится 16 лет, средней Вере – девять лет, а младшей Елизавете – три года.
Что касается увлечений, то младшая увлекается всем и ничем одновременно, потому что у нее самый прекрасный возраст и самая счастливая жизнь. Она уже начала болтать без умолку. Мы называем Елизавету боярыней, потому что дома она правит всеми нами.
Вера профессионально занимается художественной гимнастикой. И главное, что ей это нравится. Потому что в отличие от Лины сам я терпеть не могу спорт, а вот жена помогает Вере с ее увлечением.
Дуня же в возрасте 16 лет, по–моему, занимается тем, что копит силы для дальнейшей жизни, потому что она проводит много времени в комнате, уже начала философствовать по поводу жизни и любви. А когда спрашиваешь Веру: «Куда ты хочешь поступать?», (все–таки девятый класс), она, естественно, говорит: «Отстаньте. Я пока ничего не знаю.» В общем, у нее одни страдания на уме.
– Какой у вас рост и вес?
– Рост – метр 91 см. Что касается веса, то 76 килограммов.
– Как удается поддерживать форму?
– Никак не поддерживаю. Еще со времен театрального института у меня осталась привычка питаться только один раз в день. Остальное время я пью чай, занимаюсь делами и выходит, что я ем чаще ночью перед сном.
Я очень много хожу и в день прохожу по 20 километров минимум. С утра – стандартная зарядка: отжимания, приседания, разминка костей, но ничего конкретного я не делаю. Ни на какой особой диете я не сижу: ем хлеб, не употребляю много сладкого. Возможно, у меня просто такой метаболизм. Да и потом мне не в кого быть толстым, у меня в семье все худые.
– Вы часто даете интервью?
– Я не знаю, что такое часто. Всегда по–разному. Интервью надо давать, если выходит или планируется выйти какой–то проект. В это время все активизируется, а количество общения с журналистами увеличивается. А если ничего не планируется, то, конечно, даю интервью в меньшей степени.
– А потом читаете, что выходит?
–Ну, в основном нет. Мне понравились интервью для программы «Белая студия» на канале «Культура» и для передачи «Пока все дома», где тоже было много всего интересного. Но это видеоинтервью.
– Какую роль в вашей жизни играет Инстаграм?
– У меня есть Инстаграм. Но я им не пользуюсь как площадкой, я пользуюсь, скорее, тем, что мне просто хочется чем–то поделиться. И я знаю, что мои тексты и фотографии увидят многие друзья и подписчики, хотя при этом у меня нет навязчивой мысли, чтобы меня заметил каждый фолловер.
А вообще у меня нет ни Фейсбука, никаких других платформ, кроме Инстаграма. Я понимаю, что Инстаграм – это и средство заработка в том числе. Например, если ты проталкиваешь что–то личное, одежду или ювелирные изделия, если ты ювелир. Зарабатывать на рекламе тоже нормально, но я не вижу в этом смысла.
– Какими проектами порадуете нас сейчас?
– В ближайшее время выйдет сериал «Тверская» – про Тверское УВД в Москве. Это такое знаковое известное место, о котором знают многие москвичи, особенно центровые. Меня однажды даже поймали и привели туда. Ничего особенного, просто выпивал. Тогда еще забирали за это, сейчас тоже, но тогда в большей степени.
Как я уже говорил, выходит второй сезон сериала «Первый отдел» на НТВ. Сериал «Союз спасения», как мне кажется, будет более интересным и открытым, чем сам фильм. Его обязательно нужно смотреть.
Также должен выйти фильм «Брак по расчету». Это рабочее название проекта, которое могли поменять. Так что смотрите наши фильмы!